Сегодня был невероятно тяжелый и изнуряющий день. С пяти утра я как заведенная понеслась на съемочную площадку Древних, где провела по меньшей мере двенадцать часов, и только потому что у меня вечером еще были съемки для журнала. Хотя после сета я должна вернуться обратно, чтобы мы могли отснять все что задумывалось. Честно говоря я была уже на взводе, ибо неделька выдалась не сладкая, куча работы, на сон оставалось всего часов по пять. И без макияжа я стала походить на енота, с большими черными кругами вокруг глаз. Конечно я прекрасно знала что осталось совсем немного и у меня выдаваться в графике пару свободных окошек под названием "выходные". Ох, "выходные" - какое заманчивое слово, так и манит. Отдыхать любили все, и я не была исключением. Знаменитости даже наверное сильнее всех ждали этих самых часов спокойствия, ибо в отличие от представителей других профессий, они никогда не могли по настоящему остаться одни, без придурашных папарацци тыкающих камерами прямо в нос, и озабоченными фанатами желающими снимка, автографа, колбу вашей крови, или прядь волос. Это все здорово давит на тебя, и приходит момент когда ты ощущаешь слишком тяжелый вес на своих плечах. Если ты сильный, то ты справишься, если же нет, здравствуй алкоголь, наркотики и исправительные центры. А вместе с этим общественное порицание, глупые статьи об избалованности и осуждающие взгляды со стороны коллег и близких. Так что в этом царстве тоже не все так сахарно как хотелось бы.
   Сегодня же я ехала в одну из крупных фото студий. Сидя на заднем сиденье машины, и уплетая греческий салат, я задумалась о том, как же я иногда завидую тем простым людям. Которым не надо бежать с такой скоростью и жить в таком невероятном ритме жизни. Но мои мысли оборвала музыка заигравшая в салоне машины, которую врубил водитель.
   - Френк! выключи эту ерунду! Я хотела хоть пару минут дороги побыть в тишине. У меня и так целый день сплошные крики, голоса и тексты! - Закричала я на водителя. Нет, я не стерва, и глубоко уважаю, ценю и люблю Френка, просто порой нервы натягиваются как струна, и хватает лишь легкого дуновения чтобы они начали рваться. Водитель приглушил музыку не сказав ни слова.
   - Прости, я сегодня что то сама не своя. Я не хотела на тебя кричать. - Тут же поняв что повела себя как истеричка, я тут же извинилась.
   - Да ничего, я понимаю, все нормально Фиби, не переживай. - Словно понимая мои чувства отозвался брюнет. После чего я смогла продолжить свой обед, который уплетался в ужин. Запив все это зеленое изобилие с гренками пару глотками минералки, я отложила пластиковую подложку, и откинулась на заднее сидение. Но не успели мои мышцы расслабиться, как мы подъехали к студии.
Дальше последовало то самое волшебство которое называют чудом визажа, и чудом парикмахеров. Оказалось что я была не одна сегодня в плане работы. Так же в студию прибыла Ли Че Рин. С которой мы были неплохо знакомы. Она была весьма приятным человеком как по мне, веселая и в меру общительная, не приставучая и собранная. Мне рядом  с ней было комфортно, по этому любезными приветами о объятьями мы конечно же обменялись.
   Около часа нас красили, пудрили, что то мастерили на голове, и одевали в платье от кутюр. Мельтешение вокруг не прекращалось, и вот мы были приведены в должный вид. Оставалось только дождаться пока все будет готово для съемки. По этому все волшебники покинули гримерку, и мы остались вдвоем с Чёри. Я спокойно села на диванчике, и сцапав новенький Vogue со столика, принялась читать. Хоть немного отвлекусь от работы, прежде чем окунаться в нее с головой.

Напряжение в доме росло с каждым днем.
Еще немного, и Эльза больше не сможет сдерживаться и молчать против откровенных выпадов в ее сторону со стороны Валентина. Все стало невыносимее, когда он узнал, почему погибла Лилит. Ему всегда было откровенно плевать на чувства и переживания сына, он преследовал свои цели. И он не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего. Поэтому не стоит удивляться, что его неприязнь к Эльзе росла день ото дня. Он считал, что она плохо на него влияет. Точнее,  очевидно, что слишком хорошо.  Он считал, что Джонатан становится слишком человечным, слишком мягким и слабым. Эл же чувствовала, что с  каждым днем все сильнее привязывалась к нему и чувствовала, что их влияние друг на друга было взаимным и почти непреодолимым.
У них все еще оставалось несколько спорных вопросов, но одно они выучили на отлично - друг без друга они не могла.
По крайней мере, со стороны Эльзы точно. Она зависела от него с первого дня их знакомства. И каждый час проведенный вместе - это еще одна нитка, стягивающая их воедино.

Так что, ради Джонатана, Эльза готова была терпеть даже придирки его отца. Она научилась не обращать нанего внимание и сводила к минимуму свои с ним встречи. Видимо, самого Валентина это не устраивало. Он мечтал избавиться от нее. И очевидно придумал способ, построенный на лжи. Невооруженным взглядом было видно, что самой Эльзе никто кроме Джонатна не нужен.

План Валентина был прост и элегантен.
Красивая подстава. Обвинение в измене и предательстве. То, что демон не простит ей никогда. Он идеально подгадал время. И не стоит забывать его дар убеждения. Даже Эльза временами, соушая его речи, чувствовала в груди странное желание следовать за ним. Она хотела оградить Джонатана от его влияния. Но он едва не погубил все.
Валентин был уверен, что увидев Эльзу в объятиях чужого, его сын немедленно девушку убьет. Ну знаете, классическая трагедия в стиле Шекспира. Молилась ли ты на ночь, Дездемона, и прочее. Если бы он знал заранее, что попробует сделать его сын, он бы сто раз подумал.

Начнем с начала.
День. Эл проснулась от холода и ощущения пустой кровати. Отвратительно. Джонатан очевидно удалился с самой рани по поручению своего отца. Бедный, это после бессонной ночи с ней. Прислушавшись, принцесса поняла, что одна в доме. Отлично. Хотя бы не придется иметь дело с Валентином. Каждая встреча с ним кончалась растраченными нервными клетками. Девушке отчаянно хотелось его конкретно заморозить, а потом оставить в подвале, где температура приближалась к нулю, оттаивать. Желательно, что он вообще не оттаял. И эти чувства были взаимны.

Девушка сидела на диване, подобрав, под себя ноги, бесцельно переключая три сотни каналов. Ее ничего не интересовало. В конце концов нашла какое-то кулинарное шоу, да на нем и остановилась. Она в принципе не замечала, что происходит на экране, и мыслями была очень далеко.
Джонатан? - громко спрашивает Эльза, услышавшая шаги в коридоре, но они не были похожи на бесшумную, но уверенную поступь ее демона. Среагировать, когда ее с силой вжимают в стену и начинают душить, Эл не успевает. Она не ожидала гостей. Предполагается, что никто без разрешения хозяев не войдет. Она хотела закричать, но ей грубо закрыли рот поцелуем. Ее затошнило. Девушке не нравилось, когда к ней прикасался кто-то кроме Джонатана. Стоило  ей подумать о нем, как неведомая сила оттащила от нее другого, и она смогла отдышаться. С ужасом она узнала своего спасителя. Ее любимый демон. И в глазах у него была смерть. Она стала догадываться, как этот фейри попал в дом, но сказать ничего не успела. Теперь ее к стене за шею прижимала рука Моргенштерна. И из этой хватки ей не вырваться.
Она всегда боялась такого выражения на его лице.
Нет, пожалуйста, - хватает ей сил прошептать, она накрывает его руку своей. Неужели он поверит и так легко все разрушит?

Городишко лежал в не совсем удачном месте, можно даже сказать суровом. По одну сторону лес, по другую горы. Было трудно сказать, когда жилые дома переходили в заброшенные, а заброшенные в опушку. Листья лежали почти на каждой улочке, редко кто убирал их, а если и убирал, то ветер возвращал их на место. А уж ветер здесь был хоть куда! Он дул с севера, закалялся, проходя через леса, ледяным потоком обрушивался на Городишко, а потом еще отражался от гор, чтоб окончательно сбить с ног горожан. Это было осенью и зимой. Весной и летом было хуже. Была нестерпимая жала, а прохладные летний ветерок не мог преодолеть горы и так и не попадал в город. Так этим летом еще и дожди были такими редкими, что гляди и городские помрут от голода. Половина огородов, которые почти каждый мог держать во дворе, засохли от нехватки воды, что уж там говорить о полях, лежащих на востоке, а единственный "ручей" течет в чаще леса, куда здравомыслящие не ходят, а те, кто ходят, то не возвращаются. Говорят, там Волк водится. Людей ест. Да еще и разбойники, того гляди и голову снесут. Удивительно как это они еще не напали на Городишко, видимо не считают, что есть что-то стоящее того. Так оно и было. Зато в Большом Городе, который лежал за лесом, можно было весьма поживиться.
В Городишке жила семья: мама да девочка - Красная Шапочка. Хотя она не любила, когда ее так называют, но кого это волновало? Да и не шапка это была, а шаперон! Каждый месяц мать ходила навещать Бабушку, которая жила на северо-востоке, в чаще леса. Говорят, старуха была колдуньей, поэтому ее и прогнали. Хорошо, что не сожгли, а то им-то доказательства не требуются, главное, что есть один человек, который говорит: "она меня заколдовала". Единственный раз, когда Шапочка видела старуху, у той еще были силы навестить дочь и внучку среди ночи, чтоб городские об этом не прознали. Тогда старуха ей сказала: "вот подрастешь ты, и отдам я тебе свою книгу с рецептами и лечебными травами. Будешь лечить горожан ты, раз меня они не оценили". На что семилетняя Шапочка лишь промолчала. Вот теперь, когда ее бабушка больна, а ее книжка ей не помогает, девочка должна отнести той лекарства, варенье и еще кучу всего. Обычно этим занималась мать, но с тех пор как Шапочка стала достаточно взрослой, чтоб ее отпускать в дремучий-дремучий лес, ее подрядили на это затею.
Снарядив дочь в "поход" и всучив в руки ей корзинку со всем необходимым, мать махала с порога дома ей белым платочком. Ей Богу! Будто я уезжаю от нее на долгие-долгие времена. Но Шапочка лишь помахала ей в ответ и, натянув на голову красный капюшон, пошла восвояси. Путь должен был быть долгим и однообразным: идти по тропинке не сворачивая. Да к тому же осень выдалась безжалостная, а сегодня был один из тех немногих красивых и погожих деньков, которые это время года нам сохранило. Шапочке вспомнилась одна песня подходящая этому времени года. И тихим, но мелодичным голосом она запела:
Merry it is while the summer lasts
With the song of birds
But now draws near the wind's blast
And strong weather
Alas, alas! how long this night is
And I, most unjustly
Sorrow and mourn and fast
И так снова и снова, пока она не дошла до леса. Не видно было ни домов, ни каких других признаков жизни. Только старый засыпанный колодец просматривался среди деревьев.
- Здесь уж лучше помолчать, а то еще Волк или разбойники! Голова моя мне дорога! - Так Шапочка осторожно шла, оглядываясь по сторонам. Она еще никогда не думала о том, что этот лес действительно может наводить такой страх. Не понимала, почему люди стараются держаться от него подальше и почему же мать не пускала ее туда. Деревья настолько близко росли друг к другу, что тропинка, которую путники натоптали за века до рождения Шапочки, уже почти не была видна и моментами вообще пропадала. Наверно никто здесь не решается ходить. Есть еще одна дорога, по ней могут спокойно проехать упряжка с двумя конями, однако там ходили только незнающие люди. В кюветах по обеим сторонам дороги, на деревьях которые растут вдоль и за кустами прятались и выжидали разбойники, готовые в любой момент напасть на какого зеваку из Большого Города, который решил прогуляться по лесу, не зная о его тайнах. А таких зевак было много.
Поэтому она шла по маленькой ухабистой тропинке, а не по большой ровной дороге. Так, веря в то, что она идет по более безопасному пути, она совсем забыла про Волка, который может прятаться недалеко.
И вот, как только она об этом подумала, что-то серое увидела за деревьями. И нет, чтобы пойти стороной, обойти или повернуть обратно домой! Нет! Она, любопытная девчонка, чтоб тебя! пошла прямо на встречу к непонятному серому пятну.

Сашка, иногда меня нужно тормозить, а то прям заносит
Ненавижу самолеты, ненавижу летать и боюсь высоты. Вот, черт возьми, почему нельзя было поехать на том же поезде, корабле, машине? Лишь бы не на самолете. Но о чем это я, ах да, неугомонная Шеферд решила вытащить нас на горнолыжный курорт. И я то ничего против не  имею, но все свои  встречи пришлось перенести на ближайшие дни перед вылетом, а последнюю так вообще за четыре часа до посадки проводила. А все почему, а потому что оставить всех этих жмотов и не очень на бедную помощницу мне совесть не позволяла. Теперь же у элемента отличная прибыль от крупных мероприятий, три новых контракта на музыкальные группы и одна свадьба. После всего можно спокойно отравляться в отпуск, первый за последний год. Не думала я что поднимать клуб будет так сложно. Нет, меня нельзя назвать ответственным администратором, но как владелец я очень даже ничего. Хотя никто и не подозревает, о том какая моя вторая роль в этом клубе, только отец, который и про спонсировал строительство, да и вообще семья, и Сашка. Ей я просто соврать не могла, иначе как бы я объяснила, что мы с ней спокойно можем напиваться до чертиков, танцевать на барных стойках, помогать танцовщицам, а нам за это ничего не будет, и меня даже не уволят после очередного дебоша. А потому после рейсов, особо нервных, Шеферд заваливается ко мне в клуб и, начиная с моего кабинета, мы отправляемся на поиски приключений. Ищем мы их знатно, ох как знатно, да так, что даже в самом пьяном состояние умудряемся все помнить, или частично. В последний раз мы вообще умудрились оказаться в нью йорке. Спрашивается, кто нам билеты продал, видели же, что даже стоят наши персоны с трудом. Как оказалось, тог да мы еще и на гонках побывать успели, где только машину откопали? ДА И КТО Ж НАС ПУСТИЛ? Ведь у стритеров негласное правило - «пьяным за руль нини». Жаль, что мы тогда не выиграли.
Но да что-то я отвлеклась от темы. Чемоданы я собирала бегом, поэтому в них летело все, что попадалось под руки, а это почти весь шкаф. В здание аэропорта не шла, а вбегала и сразу же помчалась на регистрацию, благо Сашке позвонила и та заняла очередь. За чемоданы я не волновалась, приплатив водителю лишних сто баксов, мне клятвенно пообещали доставить их в лучшем виде до ленты, с которой они уже и отправятся в багажный отсек. Что я могу сказать, я никого не прибила, только благодаря бизнес-классу. Александру батьковну так вообще приходилось вечно отдергивать, а то некто забывал о том, что не на работе, а летит на отпуск. Рассказывать о высадке и прибытие на базу не буду, слишком скучно, тем более мы тут не впервые. И это так мило со стороны администрации выделить нам домик с двумя двуспальными кроватями, хотя толк-то? Мы ж все равно завалимся в местный бар, познакомимся с кем-нибудь «барса, смотри какой красавчик, прям так бы и съела», а потом пойдем на поиски приключений, а когда вернемся, то сняв только верхнюю теплую одежду, бухнемся на одну кровать. Проверено, проходили и не раз.
Поэтому сейчас, будучи морально выжатой аки лимон, я и наслаждалась горячей водичкой и гидромассажем  в джакузи на свежем воздухе. Вот что б их, в помещении уже не ставят, а только на лоне природы, в минус тридцать с хвостиком, спасает только горячая вода. Но то, что это жесть как красиво, особенно если идет легкий снежок или настоящие «хлопья», не могу, не согласится. Отлеживалась я около часа, да даже больше, вон эта ненормальная уже за инвентарем сходила. Вот куда ее несет, я бы сейчас по чашечке глинтвейна выпила перед теплым камином, но нет же, мы поедим кататься.
Вылезать из теплой водички ой как не хотелось, но пришлось, а потому схватив здоровое махровое полотенце, укуталась в него по самые уши. - Сашка, если бы ты взяла одни лыжи, то я б тебя прибила. Потому как повторять свой прошлогодний кульбит с горы, как-то желанием не горю. Согласись, на борде я катаюсь в разы лучше, не зря же все детство на него потратила.
Кивнув кузине, что бы та положила его где-то возле выхода, чуть ли не вприпрыжку побежала к себе в комнату, таки стоять в мокром купальнике и полотенце, пусть даже и в домике, все равно прохладно. Буквально минут через двадцать я была готова, а подруга уже чуть ли на месте не прыгала от нетерпения. Подхватив каждая свой инвентарь, мы и направились в сторону таких любимых мной канатных дорог. Я же говорила, что высоты боюсь? А вот на канатке страх в разы сильнее. Но видели бы вы, как я взбиралась на сиденье со сноубордом, хохотали бы до слез, что в принципе и делали все за нами.
Эх, свежий воздух, красота, да и только, так бы и сидела тут и ехала бы дальше, и пофик, что стремно от высоты, зато красиво, но Сашка решила иначе. А потому уже через десять минут мы весело неслись вниз по склону.

Кошмар. Очередной кошмар и она просыпается в холодном поту. Нет, во сне её не пытались убить или причинить боль. Это не так страшно, как видеть себя прежней - беспомощной, слабой, ничтожной. Вся школа смотрит, а Эрика снова бьется в припадке. Они достают камеры, начинают снимать и сразу скидывать на ютуб. В этот момент она начинает кричать и просыпается. Ах, да! Это не фантазии, это воспоминания.
Именно поэтому Эрика и не могла долго находиться дома. Все, абсолютно все, напоминало девушке о её прошлом. Сейчас, смотря на фотографии она не видела себя. Не красивая, совершенно неуверенна в себе девчушка, с понурым взглядом в дурацком сером свитере. Это не я. Уже больше не я. На самом деле вся печаль этих воспоминаний была не в отвращении к самой себе, а в том, что Райс до сих пор не была уверенна, что убила в себе эту серую мышь. Все тот же страх остаться никем, паника при мысли об одиночестве. Только обложка поменялась, стала более совершенной. В школе все изменили свое отношение. Этим людям не нужен твой внутренний мир, им нужна картинка, сексуальность и красота. Если подходишь по критериям - добро пожаловать в счастливую жизнь, если нет - будешь дерьмом до самого выпуска.
Сжимает кулаки и встает с кровати. Только сейчас кидает все рамки со стола в мусорку - слишком много напоминаний. Уже вечер, точнее ближе к нему. Прошлявшись всю ночь, Эрика только днем смогла поспать. Подумав о родителях, появляется сильное желание выскользнуть через окно. В последнее время они слишком много задают вопросов, а девушка совсем не хочет на них отвечать. Похоже, они боятся её. Пусть думают, что это возрастное.
Приняв душ и одевшись, Ри спускается на кухню, чтобы хоть что-то съесть, однако холодильник практически пуст, а на столе записка с просьбой купить все по списку. Раньше, таких просьб никогда не было, но теперь став почти здоровой, девушку частенько припрягали по разным поводам. Взяв деньги и бумажку, Эрика решила пройтись до магазина на своих двоих. На самом деле, в последнее время Райс все чаще и чаще радовалась одиночеству. От общества тошнило, ибо оно слишком лживо, а друзей у изгоев не бывает. Включив музыку, Ри идет по пустынным улицам, мысленно подпевая солисту, иногда оборачиваясь. Странно, но став оборотнем девушка стала еще более мнительной. Раньше сам организм пытался убить Райс, а теперь его сменили множество желающих в лице охотников и других врагов.
Иногда хочется просто взять и все бросить к чертям собачьим. Этот чертов город, который Ри на самом деле никогда не любила, семью, которая совсем не понимает, стаю, в которой ты лишь пушечное мясо и рабочая сила, но нельзя. Без стаи любой оборотень становится слишком легкой мишенью, да и оставив все, она останется даже без Дерека, Айзека и Бойда. Совсем одна, как и раньше. Этого нельзя допустить. Пусть в стае не так легко, но за то Эрика не чувствует себя совсем ненужной.
Набрав все необходимое и нагрузив несколько пакетов, Эрика вышла из магазина и направилась в сторону дома. Все ещё наслаждаясь музыкой, девушка чуть не врезалась в припаркованную машину. После этого, Ри решила убрать наушники и поскорее добраться до дома, а там и до Дерека не далеко. На мгновение прислушавшись, Райс услышала шаги за спиной, а после этого почувствовала удар током, такой сильный, что все мышцы сократились разом. Пакеты падают из рук, ладони сжимаются в кулаки, крик поднимается в горле, но так не звучит. Глаза закрываются и Эрика падает без сознания.
Море. В детстве Эрика любила море. Казалось, что если долго-долго на него смотреть, то что-то может измениться. Шум волн был слишком гармоничен чтобы назваться "шумом", на пляже чувствуешь себя слишком умиротворенно. Возможно так девушка пыталась разобраться в своем собственном беспорядке, однако это все равно было бесполезно.
Когда ты без сознания - сны не снятся. Открывая глаза, Ри стонет от боли. Все тело ноет, а место на шее, которого коснулся шокер до сих пор горит. Райс пытается пошевелить руками, но не получается. Девушка уже знает, где находится и открывая глаза надеется увидеть подвал Арджентов, но это не тот подвал. Все тот же прибор с электричеством, который заставляет голову рассказываться, а мышцы болеть. Стул в углу и много разных приспособлений, о которых даже страшно думать. Ситуация слишком напоминает ту, с дедом Арджентом, однако сейчас нет рядом Бойда, от чего ещё страшнее. Дверь открывается и в комнату заходит женщина. Совершенно незнакомая женщина.
Допрос длится около двадцати минут, однако Эрика кричит от боли каждую секунду. Она бы уже давно раскололась, если бы на самом деле что-то знала и если бы могла предать Альфу. Потом все заканчивается. Охотница даже выключает свет, оставив Ри в том же положении, раздавленную, полумертвую.

When routine bites hard
and ambitions are low.
And resentment rides high
but emotions won't grow.
And we're changing our ways
taking different roads.
Joy Division - Love Will Tear Us Apart
Дафна никогда не умела вот так сходу сказать, как она относится к человеку. Для неё сам этот анализ отношений являлся чем-то таким увлекательным, что сами отношения-то, в принципе, особой роли не играли. Но почему-то, когда она смотрела на Рамону, ей хотелось улыбаться. Не в тридцать два зуба, не надменно, не снисходительно, а по-настоящему, искренне. Дафна с четырнадцати лет поняла, что она никогда не кого полюбит. Во-первых, потому что это больно, во-вторых, потому что это больно, в-третьих и так далее. На самом деле, она часто замечала за собой, как перед человеком, который ей симпатичен и которому, упаси боже, симпатична она, ставит невидимую стену, через которую не всякий сможет пройти. Но сейчас творилось что-то странное. С Рамоной этой стены будто бы не существовало, и девушку это невероятно пугало.
Как бы там не было, но сейчас именно та самая Рамона, которая побуждает нашу циничную Дафну к нежности и заботе сидела у неё квартире. Квартира, ха. Эту дыру, которую она снимает у какой-то безумной женщины, никак не назовёшь квартирой. Наркопритон? Да, подошло бы хорошо. Бордель? Если с очень дешёвыми, старыми и совсем "невкусными" шлюхами. Но Дафна любила это место, ей нравилось даже просто лежать на диване и смотреть в потолок. Самое главное было то, что она могла спокойно курить прямо на диване, возвращаться домой в любое время. Друзьям нравилась эта квартира ещё потому, что, благодаря профессии самой хозяйки, там можно найти огромное количество разного алкоголя. Может, стоит споить Рамону и утащить в кровать? Дафна улыбнулась и постаралась закрыть руками лицо, и начала копаться в шкафчике, дабы гостья ничего не заметила по лицу. Рука наткнулась на милый пакетик, который она, кстати, очень давно не открывала, что было до крайности удивительно для неё самой. Быстро всё соорудила и с гордой улыбкой повернулась к Рамоне.
- Детка, - её саму передёргивало от подобных "ласковых" прозвищ, но она хотела казаться как можно более похабней, что ли, - не желаешь курнуть отличнейшей марихуаны? Дафна была уверена, что каждый лепесточек на вес золота, ибо это одна из самых сортов, которых она пробовала. У меня есть потяжелей, но лучше начать с этого. Закончив фразу, девушка преподнесла к губам быков и крепко затянулась. Подождав несколько секунд, пока дым освоится у неё в легких, она выпустила дым и тихо засмеялась. Потом, затянувшись снова, медленным шагом, слегка "вразвалочку", направилась к Рамоне. Вручила бычок и выпустила столб дыма. Потом уселась на пол, вытянула ноги и начала смотреть на то, как курит марихуану её подруга. Подруга ли? Дафна надеялась, что именно в этот вечер они всё выяснят, именно сегодня она будет или радоваться, или с горя пойдёт где-нибудь напьётся, а утром проснётся с каким-то незнакомцем. Она чувствовала себя сейчас героиней дешёвого романчика. Она постоянно себя чувствовала "не собой", но сейчас почему-то почувствовала это особенно остро. Может, зря всё это начала? Рамона может в ней разочароваться, перестать даже здороваться, что уж говорить про общение? Стоп. Хватит. Дафна потянулась к ноге Рамоны и обвила её руками. Даже не говори мне, чтобы я отпустила твою ногу. Дафна хрипло рассмеялась, достала из кармана второй косяк и затянулась. Она была счастлива. Её глаза, наверно, даже больше блестели не из-за наркотиков, а из-за того, что она снова смогла перебороть себя и прикоснуться к прекрасной.

Очередной день съемок фильма, ничто не предвещало беды. Все предыдущие дни проходили в спокойной и дружелюбной обстановке, на площадке было очень комфортно работать. Хотя не каждый продюсер фильма может этим похвастаться, не редко звезды конфликтуют между собой. Я же вообще не конфликтный человек, веселая и часто вызываю у всей съемочной группы смех. Мой напарник тоже очень хороший актер, он шикарно играет свою роль. Он словно вживался в своего персонажа, на съемочной площадке он был персонажем, но вне был обычным Максом. Идеальный каст для работы над фильмом. Сегодня нам предстояла сцена в подвале, где Макс играя роль психа а Джен должна строить из себя жертву и пытаться отбиться от него.
Я беру в руки сценарий, снова и снова пробегая по нему глазами. Повторяя свои реплики и представляя как это можно сыграть. Сделав глоток чая я отложила сценарий и выглянула в окно, на улице было уже темно. Съемки были в ночное время, обожаю сниматься ночь. Ночь так вдохновляет, да и тематика такая что прям уххх. Как ни странно мне даже спать не хотелось, за целый день я поспала всего пару часов. Наверное просто переживала, каждый раз переживаю и волную перед съемками, ведь надо сделать все идеально.
Просидев за чайком с печенками еще пару минут, я услышала звон. Этот звон звал нас на съемочную площадку. Выйдя из своего трейлера на меня сразу накинулись визажисты и стилисты, доводили мой образ до совершенства. Пару минут и я была уже готова к съемкам. На против меня я видела как над моим партнерам так же работали визажисты и стилисты. Я улыбнулась ему и махнула рукой.
- Ну все все хватит! - я отмахнулась от специалистов и подошла к Максу. Обняла его с улыбкой как хорошего друга.
- Готов снимать шедевр кинематографа? Я думаю над должны вручить по Оскару. - Я никак не могла понять, что с ним? Какой то не такой, угрюмый. Наверное просто не стой ноги встал, а может подружка причина. Надеюсь это никак не повлияет на съемки, ведь все проблемы должны оставаться вне съемочной площадки. Именно профессионалы делают так, ну не все конечно. Я была очень уверена в этом молодом парне, он сильный актер. Даже со мной он явно натягивал улыбку, да и меня это не калышело. Подумаешь, проблемы они и в Африке проблемы.
- Так быстро на площадку! - крикнул нам режиссер и махнул в сторону съемок. Мы как послушные дети проследовали туда куда он махнул, да он был немного тоже раздражен. Ну и что, чуть чуть задержались. Как будто в первый раз.
- Да идем мы, идем! - крикнула я ему вдогонку и махнула рукой, и посмотрела на своего партнера. Он шел словно как робот, это немного напрягало. Ну это в принципе и не мои проблемы, после расспрошу его. Может выпьем по баночки пива и расслабимся. А пока нужно работать. Я сосредоточилась и включила свою героиню. Зайдя в дом мы спустились в подвал, а там уже стояло куча аппаратуры! Эта сцена будет крутой, и съемочный момент тоже. Ну что начнем уже или как? Я встала по середине и сложила руки на груди.

.............................
медленно-медленно падали вниз обрывки когда-то важных и таких дорогих_необходимых сердцу воспоминаний. путались под ногами, мешали идти и все сложнее, с каждым шагам, проталкивать через заполненные никотином легкие воздух. казалось еще чуть-чуть и он остановится. махнет на все рукой, потому что невозможно продолжать так. пытаться убедить себя в том, что все образуется, что все по сути не так уж и плохо. пора перестать делать следующий шаг, очередной вдох, который наполняет жизнью изможденное тело, ставшее ему чужому, который одарит кислородом, грозящуюся разорваться голову. хочется крикнуть, раскинув руки взмыть вверх или упасть с обрыва [уже не важно]. хочется разорвать обруч металлический, что тисками сдавливает виски, проникает под кожу. хочется пересилить себя, снова взять в руки гитару и почувствовать, как рождается музыка. что это именно твои пальцы тому причина. так много хочется, хотя на самом деле ничего. ничего не хочется. зачем?

из груди рвется совсем не человеческий крик, отчаянное рычание загнанного в клетку волка, пойманного охотниками зверя. ему выстрелили промеж глаз и стоят совсем рядом, с ружьем наперевес, для контрольного. в голову. он ухмыляется, так как только он и умеет, готовиться сказать очередную шутку, черт побери, хоть станцевать прямо на улице, лишь бы показать. все отлично, не могло быть и лучше, мне еще рано для контрольного, слышите? я еще поживу. но сил не осталось, он исчерпал на сегодня_вчера_завтра свой запас счастья, она забрала его. и он лишь запрокидывает почти выпитую бутылку виски и делает очередной глоток, чувствует, что горло все еще обжигает. значит, он еще чувствует, забавно. найти в кармане пачку сигарет и отсчитать количество, что осталось. смотрите-ка десять, значит уже пол-пачки. в легких появляются черные дыры и пепел обжигают душу. но десятью сигаретами не вернуть своего прошлого. вы знаете почему в стандартной пачке десять сигарет? потому что её формат взят с коробки патронов. и рассчитан на уничтожение минимального взвода из девяти человек, с вероятностью попадания 50% плюс выстрел в рот. даже два.

кажется ноги его сами привели к дому, где жила дженна, приятно, значит сердце еще хочет сделать ему приятное. будем считать это последним его подарком, сейчас определенно хочется думать именно так. он только сейчас замечает, что на улице, мать его дождь, и он успел промокнуть до нитки. он-то, романтик с большой дороги, небось все это время думал, что вон и небу хреново, погода его жалеет. никто его [джейми] не жалеет, у него же все и всегда хорошо. мальчик-шут, мальчик-клоун. вот только сегодня он уж больно неумело накладывал грим и вместо извечной улыбки гротескная гримаса. и разве клоуны не должны делать подарки детям? а он сейчас разве что сигаретой может предложить поделиться или отхлебнуть из почти пустой бутылки. очень хреновый клоун. подниматься по лестнице чертовски трудно и он чуть не уронил единственное, что его еще хоть как-то держало. блондин и не думал, что успел настолько хорошо запомнить номер ее квартиры. интересно достаточно ли хорошо для того чтобы она его сейчас не послала куда подальше? время третий час ночи. впрочем, это же дженна, она же добрая. а ему так хреново.

все движения, словно смазанные, на звонок оказалось попасть катастрофически сложно. где-то в квартире слышится трель дверного звонка, уже сейчас отвратительный звук, который какофонией распадается у него в голове. звук выводит его из себя, но палец со звонка он не убирает, пусть звонит он еще чуть-чуть постоит. делает очередной глоток из бутылки и думает, что не дай бог его сейчас кто увидит. впрочем на дженну это почему-то не распространяется. ах да, она же добрая. совершенно не задумываясь о вероятно спящих соседях, джейми выкрикивает имя девушки. а когда она все еще не появляется аккуратно сползает вниз по стенке, как показывают в фильмах. гениальное решение, даже в такой момент привнести в свою жизнь нотку режиссуры, пусть и столь отвратной. закуривает сигарету и отсчитывает про себя какая она. успевает несколько раз сбиться. одиннадцатая, наверное именно на ней он начинает писать и мечтает о море. потому что сейчас ему чертовски хочется излить кому-нибудь душу, и если дженна не откроет дверь, то он отправится искать бумагу и ручку. впрочем, когда найдет, то сигарета уже не будет одиннадцатой и он снова не сможет выдавить из себя не строчки.
- дженна. джен. дженни. мне очень плохо. пустишь? - как жаль, что стены не слишком дружелюбны.

прости, я постараюсь исправляться. я давно не писал и пока не уверен, как писать джейми. тем более пьяного.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Честно говоря, в первый день, когда Курт приехал в Нью-Йорк и предложил вместе снимать квартиру и жить вдвоём, мне эта идея показалась немного сумасшедшей, но в тоже время гениальной. Почему сумасшедшей? Ну, хотя бы потому, что мы в Нью-Йорке и найти дешевые апартаменты для студентов очень-очень тяжело. А гениальной, потому что жить в Большом Яблоке вместе со своим лучшим другом, - просто потрясающе. И ты никогда не почувствуешь себя одиноким в большом городе, ведь ты не один. Плюс ко всему этому, Курт не станет издеваться надо мной из-за моего долгого вечернего "ритуала", как делали в общежитии.
   На самом деле, я очень люблю этот город. И рада, что живу и учусь здесь. Это место, где все твои мечты сбываются, надо лишь немного приложить усилий и вуаля. Получай, что хотел. Я просто обязана помочь Хаммелу исполнить его заветную мечту - поступить в НЙАДИ. Курт должен быть там. Это место просто создано для нас двоих.
   Я всё размышляла об этом, пока мы ехали до нашего нового дома. Далековато мы живем, но что поделать. Мы, по-крайней мере, можем себе это позволить. Там, где мы теперь будем жить квартирой или домом назвать сложно, скорее это просто помещение, которое срочно нуждается в ремонте и в великолепном вкусе Курта. Когда я впервые увидела это место, первая моя мысль была "Господи, наш дом открывается как гараж какой-то!", но это место было огромным. В нем хоть на велосипедах катайся (что мы собственно успели сделать). Хозяин этого места нам всё показал, рассказал, взял плату и с веселой ухмылкой на лице упорхнул, оставив нас одних. Я осмотрелась, мысленно представляя где и что можно поставить. Например, слева от входа можно сделать маленькую кухонку, поставить белоснежный стол, стулья ... А справа сделать что-то типа гостиной, где смогли бы собираться вместе все наши гости, ну, мало ли кто нас навестит. Потом я подошла к окну. Вид не такой уж и плохой. Используя воображение, можно представить, что за окном Манхэттен. Да, здесь было немного темно из-за нехватки окон, но всё же можно исправить? Определенно нам это по силам! И я окончательно решила, что это место просто великолепно для совместного проживания!
   Мы не очень долго наслаждались осмотром помещения и представлениями о том, что и где можно поставить. Ведь, такую покупку стоит "обмыть". Так что мы оставили велосипеды в углу помещения, а сами спустились вниз, чтобы прошвырнуться по магазина. Так мы хотя бы сможем прицениться, что мы в состоянии купить в ближайшее время, а на что придется копить долгие месяцы. Однако, первой нашей покупкой стали необычные и очень симпатичные высокие бокалы. Мы ходили вокруг да около какие-то там двадцать минут, чтобы определиться покупать или нет. Быть транжирами или сэкономить на какую-нибудь важную покупку, например телевизор.  Всё же, что-то нас переклинило и мы решились купить их. Потом мы заказали пиццу и решили отужинать в нашем новом доме. Вместо стола - пол, вместо скатерти - какая-то картонка, которую мы нашли в доме. Удобно расположившись на полу, мы спокойно вздохнули, понимая, что сегодня приняли жизненно-важные взрослые решения. И видимо сделали огромный шаг на путь к своему будущему.
Вот и наш первый ужин в Нью - Йорке вместе. При свечах, ибо света нет. Курт заговорил о том, что в срочном порядке надо купить. Замок. Вот что-что, а я его надо купить завтра же. Иначе неспокойно нам будет житься.
- Каковы впечатления?
- Просто потрясающие! Ты же знаешь, что жить здесь с тобой, намного лучше, чем в каком-то там общежитии! - я радостно попела и захлопала в ладоши. - А каковы у тебя впечатления? От Нью-Йорка, нового дома?
Я не смогла больше удерживать себя и принялась за поедание пиццы. Ну, и что, что это нездоровая пища, зато дешевая и легкодоступная. А за набранные калории и вовсе не боюсь, занятия с мисс Джулай помогут. Да, вот она нас и мучает каждое занятие! Интересно, ей это доставляет удовольствие, измываться надо мной? Так всё. Прочь-прочь, плохие мысли. Это проблемы завтрашнего дня, а сегодня а просто обязана насладиться прекрасным ужином с лучшим другом.

         O u r  d e s c e n t  f r o m  t h e  m o u n t a i n s  i s  n o  e a s i e r  t h a n  t h e  c l i m b. Эгоистичные удовольствия тают без следа, как мечты. Они исчезают, не оставляя после себя ничего, кроме отпечатка на подушке, пустоты в сердце и такого длинного списка сожалений, что в него можно завернуться, как в одеяло, сшитое из множества разных лоскутков. И теперь, если предположить, что такой список действительно существует, у меня с каждым прожитым днем он лишь пополнялся. Как бы ни было коротко время ожидания, оно растягивается, когда находишься в неизвестности. А я подумала, что пора бы уже стать той, кем все время пытаюсь казаться, - легкой на подъем бродягой без определенных планов, готовой  в любой момент сорваться с места, а уж потом разбираться, куда, зачем и какого черта. Привлекательный образ, чего уж там. Сосредоточиться. Сосредоточиться. Сосредоточиться. Но сейчас это было так тяжело. Навалилось столько всего, и, что самое ужасное, все за один день, за один час, за одно мгновение, которое, вероятно, я буду помнить ближайшие лет десять. Дурацкий мир, дурацкая жизнь.  Жаловаться сейчас не грех. Сейчас это более, чем простительно. Хочется ругаться и проклинать весь мир, я не знала, что далее все будет лишь сложнее. Время не лечит. Алкоголь не лечит. Курение не лечит. Таблетки не лечат. А вот люди лечат. Сука, каждый день меня кто-то «лечит». Это уже становится невыносимо. Все, кого я встречала, пытались меня изменить. Неужели можно было быть настолько глупым?
         S t r e t h i n g  h i s  h a n d  o u t. С корабля на бал. В пучину страстей. В очередной водоворот событий. Я не знаю, по какой причине все же решилась зайти в этот храм Божий, но теперь полностью осознаю, что поступила правильно. На самом деле, где-то в глубине души я надеялась, что сегодня в этом самом месте наконец-то получу ответы на все свои вопросы. И не важно, была ли я готова к этому. Во мне боролись две стороны. Я не хотела говорить с ним, не хотела выяснять отношения, хотела лишь отомстить за прошлое. Но другая часть меня была против. Я всего лишь хотела увидеть его, хотела знать, что с ним все в порядке, быть может даже попытаясь забыть грехи прошлого. Думала, увижу и решу, что делать дальше. Какой же наивной я была. Я сотни раз молила тебя - научи. Ты просто не слышал. Просто я слишком тихо звала. Быть может даже мысленно. Ты не смог научить. Или не пытался - не имеет это больше значения. Мне лишь интересно - как долго я смогу продолжать убиваться, как долго я смогу играть выбранную мною роль, от которой уже в глазах темнеет. Ответа нет. Как и всегда. И я продолжаю играть. Потому что так привычнее. Сейчас, сидя рядом с ним, я старательно делала вид, будто бы меня совершенно не волнуют тени прошлого, преследующие нас обоих. Но насколько хорошо у меня получалась игра, которая стала неотъемлемой частью моей вампирской жизни, лучше было судить со стороны.
         O u r  d e s c e n t  f r o m  t h e  h e i g h t s  i s  o n e  m o r e  s t e p. Он пытался достучаться, а я не слушала. Вернее, слушала, но не хотела слышать. Я отгораживалась от него каменной стеной, каждый раз боясь, что он сумеет пробиться. Господи, если бы он только знал, как я хочу быть настоящей. Как я хочу ему верить. Как я хочу научиться доверять. И я знаю, я этого не заслуживаю. Не заслуживаю из-за всего, что когда-то сделала. Слушаю каждое его слово и мысленно ненавижу себя за это. Мне просто нравилось быть естественным спутником наших чуть странноватых отношений. Нет, мне просто нравилось то ощущение окрыленности, которое мне дарил Блейн. Рядом с ним я могла забыть обо всем. Быть той, кем я являлась на самом деле. Только этот брюнет узнал, какой нежной я могу быть. Только я могла спокойно закатывать ему разные сцены. Признаться, наши отношения походили на глупый американский фильм, в котором двое не_любили друг друга, и вроде были друзьями, но в конечном итоге, понимали, что любят друг друга. Мы могли ссориться, не говорить днями, ревновать, шутя признаваться в любви, но в конечном итоге, я понимала, что действительно любила его. Несмотря на все мои действия. Несмотря на все мои мысли. Несмотря на то, что он думал обо мне.
         «а  д л я  м е н я  н и к о г д а  н е  б ы л о  м е с т а». Его слова звоном раздаются в моей голове. Мои руки дрожали, я словно забыла, как дышать. Я просто замерла. Я даже не дышала. А сердце стремительно падало вниз, ударяясь об обрывы и выступы.  Он мог бы стать ветром — таким же свободным и лёгким. С ним было приятно. С ним находиться было как-то «особенно», странные ощущения появлялись внизу живота каждый раз, когда он был рядом. Он мог бы стать весной — теплой и лучезарной. В нем не было королевской гордости и надменности, не было улыбки позолоченной. Он был простой. Простой, как и все, но что-то в нем было особенное. Что-то, что не давало покоя и грызло изнутри. Он был всего на грамм, на один грамм лучше всех остальных. Но разница между ним и другими мужчинами была настолько большой, что, я могу поклясться, он был единственным, с кем я чувствовала себя так. Я не чувствовала опустошенности, я чувствовала свою необходимость находиться с ним рядом. «а  д л я  м е н я  н и к о г д а  н е  б ы л о  м е с т а». Никогда за свою долгую жизнь я не слышала ничего глупее. Это действительно больно. Будто бы стая диких кошек разрывала по клочьям мою грешную душу. Хотелось кричать от боли и бессилия. Но в ответ на его слова я лишь усмехнулась. Это все, что я смогла сделать. Встаю со своего места и направляюсь к выходу. Неужели сдалась? У меня больше нет сил бороться, но я не могу поднять белый флаг. Нет. Что-то заставило меня остановиться.
         - Мне не все равно. Мне никогда не было все равно. С того самого дня, когда ты дал мне возможность жить дальше. - я возвращаюсь обратно, переставая обращать внимание на слова священника, который, по всей видимости, постепенно заканчивал свою службу. Я останавливаюсь прямо напротив Медичи, переводя дыхания. - И чего ты от меня хотел, Блейн? Думал, что я покорно сяду возле тебя и забуду обо всем? Люди всегда делали то, что хотели. Они всегда приносили боль другим. Я была уверена, что ты поддержишь меня. Они издевались надо мной, думали, что им это сойдет с рук. Я была не первой. И не последней. Я была уверена, что  т е б е  не все равно. А в ответ получила лишь кол в сердце. Лучше бы ты тогда не промахнулся, Блейн. - я срываюсь с места, оказываюсь около священника, вонзая свои клыки в его глотку. Злость ослепила меня. Я больше не видела ничего, кроме мести. В какой-то момент мне стало все равно на то, что будет со мной дальше. Я слишком привыкла к тому, что получаю то, чего хочу. А чего я хотела добиться сейчас, я все еще не знала. Будто бы просто сработал инстинкт. Священник мертв. Я все еще чувствую, как по губам скатываются капли крови. Я убийца. Хищник. Мне дарована возможность наблюдать человеческую жизнь во всей ее полноте. Без слезливой жалости, но с заставляющим трепетать душу восторгом, потому что именно оно ставит в ней точку, я орудие божественного промысла. - Я никогда не стану той, кем была до новой жизни. А теперь выбирай, Блейн. - я кидаю тебе кол, даю право выбора. - Ты ведь этого хотел тогда, ведь так? Хотел моей смерти. Хотел спасти тех несчастных людей. Или этим ты хотел спасти себя? - я медленно подхожу ближе, не зная, чего ожидать. Впервые за долгое время по-настоящему напугана. - Только не промахнись. Не совершай еще одной ошибки.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.